Через людей в люди выходят
У каждого бывают отчаянные минуты, когда белый свет не мил, но не у каждого в такие секунды рядом находится нужный человек. В рыбхозе «Пихтовка» стараются поддержать в непростые времена, протянуть руку помощи и поддержки.
«Надо про Максима Трусова написать. Славно работает, четко. Никогда не жалуется. Не унывает. И только сам знает, как ему туго в этой жизни», – сказал Георгий Степанович Крылов, директор рыбхоза, вскользь упоминая о судьбе своего сотрудника.
И вот мы встретились. Оба зажатые. Он не знает, чего от него хотят, а я не решаюсь начать диалог, боюсь обидеть своими вопросами. А диктофон наматывает… Смотрю на 36-летнего Максима и теряюсь. А его открытый взгляд, добрая улыбка все больше подкупают…
«Может, про меня не надо писать…» – то ли просьба, то ли вопрос.
Не каждый решится рассказать о себе. Максиму тем более тяжело. Его жизнь – сплошные барьеры, падения и тяжелые подъемы. В три месяца разошлись его родители. Об отце он узнал только в пять лет. Но жить им вместе не довелось. Максима тянуло к мужикам на селе. И к технике, с которой они виртуозно обращались.
«Один из них меня на тракторе катал, – улыбается Максим, утопая в детские воспоминания. – Получается, что я и свел отчима с мамой. Так мы все и сошлись. После окончания школы решил пойти работать. У нас в Мишкино (Шарканский район, – авт.) трудно было устроиться, поэтому перебрался к родному отцу в Кукуи Воткинского района. В пекарне грузчики требовались».
Он сразу обратил внимание на молодую девушку. Роза работала пекарем. От нее исходил особый аромат хлеба, добра и счастья. Начали жить вместе. Только-только обустроились, и Максим загремел в места не столь отдаленные. Закрыли его на 5 лет. И это самые страшные годы в его жизни. Разговор о них до сих пор вызывает в нем тоску и бесконечную тревогу.
«Роза переехала, – переходя на шепот, продолжает Максим. – Никак не мог добыть ее адрес. А ей сказали, что я умер, сгнил в тюрьме. Может, то было и к лучшему. Она пыталась все забыть, устроить свою жизнь. А моя сложилась бы непонятно как. Все время думал: кому я теперь такой нужен? Родной отец умер. Мать стеснять не хотелось. Постоянно возвращался в мыслях к своим. Снился дом, родные проулки. За стеной время молниеносно течет, нежели внутри. Но ко всему привыкаешь. Везде жить можно. Везде люди есть. Выходить было тяжело. За ворота отошел, а дорогу переходить боюсь. Полчаса стоял, ждал, когда поток машин прекратится хоть на минуту. Первый шаг в новую жизнь. Шатает во все стороны. Словно в бреду. Сложно было очень с работой. Придешь с документами устроиться, а тебя уже по базе пробили и дальше дверей не пускают. Государство сажает людей исправлять, а освоиться в новой жизни не дает. Человека вынуждают снова и снова идти на преступление. Большинство идут воровать от безвыходности – в тюрьме и кров, и хлеб. Я долго искал работу. И в Москву, и на север ездил. Все неофициально. Не нужен нигде. Страшно. А как без работы? Все думал: устроюсь куда-нибудь и к Розе поеду. Не мог я ее забыть. У нас общий сын. Приехал к ее сестре, узнал номер телефона, набрал: Роза, привет. Испугалась, трубку бросила. И больше не берет. Снова связался с сестрой, попросил сказать, что все хорошо, что я с добром. Так и возобновились наши отношения. Снова стали вместе жить. Купили дом в Осиновке».
В такую трудную минуту в рыбхозе и приняли Максима. Пришел сказать, что хочет работать. В глубине души ждал отказа, а ему ответили: бери бегунок и проходи медосмотр. Были ли возмущения со стороны некоторых коллег? Не без того. Не приучены мы ко всему и ко всем терпимее и с пониманием относиться. Но Георгий Степанович Крылов твердо решил и сказал: все мы – люди, все мы есть хотим. Максима сначала трудоустроили на ферме скотником. А с введением в строй кормоцеха, закрепили изготавливать корма по рецепту, следить за техникой.
«Хорошо в кормоцехе. Никто не отвлекает. Работаешь себе. Я воспитан так: мне надо доделать работу. Не люблю трещать языком – поговорить, посидеть после можно».
Максим живет заботами семьи. Глаза его загораются, когда говорит о своих близких.
«Сыну уже 14 лет. До сих пор не разговаривает. В детстве его коза боданула, и все – умолк. Сначала говорили, что и ходить не будет, отказную просили писать. Как от своего отказаться? Мы его и без слов понимаем. Все, что хочет сказать, показывает взглядом. И учиться хорошо. Ему нравится в школе. Друзья у него есть. Возили в Ижевск, в реабилитационный центр. Сказали, что придет время, заговорит, пока ему нам нечего сказать. А мы ждем. Мы научились уметь ждать. Скоро заговорит и дочь. Ей всего три года. Потом будет обоих не остановить».
Максим планируют вместо старого дома новый построить. Закупаются пиломатериалом, пеноблоком. Приобрели в кредит мини-трактор – помощник семьи как в огороде, так и во дворе. Своему «кормильцу» Максим особо рад. Говорит, что теперь скотину заведут, мясо свое будет. Ни о чем не жалеет.
«Все как и должно быть. А на старые темы не думаем», – тихо отвечает он, опуская глаза.
Время от времени приезжает к ним в гости мама. В доме у Трусовых всегда вкусные ароматы. Роза отменно готовит, наполняя дом запахами счастья.
«Мне большего и не надо», – утверждает Максим, все так же по-доброму улыбаясь в ответ на каждый вопрос. И я рада встрече с ним. Благодарна за то, что он впустил меня в свои сокровенные мысли, заставил задуматься о жизни и о смысле бытия.